Наставничество с изнанки: как фонд «Счастливые дети» помогает ребятам из детских домов и их выпускникам
В Красноярском крае около 3000 детей-сирот, и, к сожалению, у многих из них нет тех возможностей, которые есть у детей, живущих в семьях, и далеко не у всех есть тот, кто мог бы помочь им с поступлением в институт, выбором будущей профессии и прочими этапами взросления. Программа «Наставничество» благотворительного фонда «Счастливые дети» существует как раз для того, чтобы у каждого ребенка из детского дома был старший друг, который всегда поможет и поддержит. За 6 лет работы программы более 300 детей встретили своих старших товарищей. Мы поговорили с Полиной Ничковой — психологом фонда «Счастливые дети», и Антониной Лисенковой — специалистом по работе с выпускниками детских домов программы «Наставничество». Они рассказали нам о том, как работает эта программа, какие проблемы могут возникнуть у наставников и ребят, которые обращаются за помощью в фонд, и как важно, чтобы девушки и юноши сами шли навстречу.
Как вы пришли работать в фонд?
Антонина: Я пришла в фонд как волонтер-наставник пять лет назад. Два года назад основатель фонда «Счастливые дети» Светлана Ковалёва пригласила меня занять должность руководителя проекта «Ты не один». Сейчас мы модифицировали этот проект в направление большой программы «Наставничество».
Полина: Я проходила отбор и обучение в программу «Наставничество», но в итоге стала сотрудником. Оказалось, что в это время в фонде появилась соответствующая моему образованию вакансия
Вы работаете со всеми детскими домами в Красноярске?
Антонина: Мы сотрудничаем с такими учреждениями, как первый, второй детские дома, детский дом «Самоцвет» и детский дом-лицей им. ХМ Совмена. В них ребята живут с 7 до 18 лет. По достижению ими 18-летнего возраста, ребята выпускаются.
Какую процедуру должен пройти желающий быть наставником, прежде чем приступить к работе?
Полина: Первый шаг – это нужно заполнить анкету на сайте, а дальше их уже принимаю я. После я с этой заявкой знакомлюсь, отмечаю, какие вопросы я хочу уточнить в процессе собеседования. Звоню человеку и приглашаю на собеседование. Далее его ждёт глубинное интервью и психологическое тестирование. После того, как собран весь материал из интервью и теста, я его обрабатываю, взвешиваю, какие есть риски и приглашаю или не приглашаю человека на обучение. Если риски слишком высоки, мы связываемся с человеком и решаем: либо совсем отказываем в участии, либо перенаправляем в какие-то другие программы фонда. Само обучение — это тоже один из этапов отбора. Мы более пристально присматриваемся в интерактивном формате к потенциальному наставнику, и они, естественно, тоже присматриваются к нам и к программе. На обучении специалисты программы очень подробно и развёрнуто рассказывают о том, что такое быть наставником, с какими трудностями он может столкнуться. После окончания обучения мы также можем принять решение о том, что не готовы сотрудничать, как, собственно, и человек может принять решение, что он не готов к тому, что мы ему предлагаем. Обучение – это такая точка, где обе стороны решают, по пути им или нет.
Откуда дети узнают о том, что такая программа существует?
Антонина: Если в рамках детских домов – то в каждом из них есть куратор, который с определенной периодичностью рассказывает новоприбывшим детям, что такое наставничество. И если у ребенка возникает желание, чтобы у него появился наставник, он заполняет анкету с куратором. Дальше уже руководитель программы «Наставничество» Василина Степанова занимается подбором подходящего взрослого для ребёнка. Примерно то же самое происходит с выпускниками – тут, конечно, срабатывает сарафанное радио. Но чаще все же – это уже пары, которые сформировались еще в детском доме.
Какими качествами должен обладать наставник?
Полина: Есть некоторые критерии, на которые мы ориентируемся – что для нас является потенциальными зонами риска. Целиком про всё точно не расскажу, их довольно много, но что касается самых важных это: 1. Есть ли у человека актуальная психологическая травма. Психотравма отнимает много внутренних ресурсов, поэтому включаться в процессе собственного переживания в трудности других людей не стоит. Важно в первую очередь разобраться со своими переживаниями. 2. Наличие/отсутствие судимости. Мы у всех спрашиваем справки. 3.Принимает ли сейчас человек какие-то психотропные препараты. 4. Есть ли у человека мотив потенциального родителя. Он идёт в детский дом, собирается общаться с выпускником – для чего? Для того чтобы с ним дружить, или потому что есть внутренние родительские установки такие как «я хочу кого-то воспитать, перевоспитать, вложить в него какие-то свои морально-нравственные внутрисемейные устои». Это очень большой риск выстраивания отношений с уже сформировавшейся личностью.
Почему это риск? Разве это не хорошо?
Полина: У нас нет, да и не может быть всего пласта конфиденциальной информации о ребёнке из детского дома, в том числе медицинской: есть ли у ребёнка какие-то скрытые диагнозы. Также у нас нет полной истории ребёнка: почему он попал в детский дом, кто были его родители. Это может узнать только человек, который пришёл с пакетом документов, позволяющим забрать ребёнка в свою семью. Бывают ситуации, когда у наставника и ребёнка уже сформировалась привязанность друг к другу. Ребёнок начинает ожидать, что его заберут, а человек вдруг приходит и отказывается, потому что у ребёнка есть диагноз, с которым взрослый не готов был столкнуться (который, например, требует терапии на протяжении всей жизни) или очень сложная семейная история. Такие случаи – это разочарование, как для ребёнка, у которого уже были надежды, что его заберут, так и для взрослого, который тоже надеялся на это. С другой стороны, очень важно приходить с понятными намерениями: дружить или быть его родителем. Есть дети, которые в принципе не хотят идти в приёмные семьи, но хотят, чтобы у них появились старшие друзья. Если вдруг окажется, что наставник имел какие-то «виды» на ребёнка, это очень нечестно по отношению к нему и может вызвать протестную реакцию. В мотивации приёмного родителя гораздо больше рисков, чем ресурсов. Каждый новый разрыв отношений для ребёнка – это дополнительный удар и дополнительная монетка в копилку расстройства привязанностей.
Если бы у каждого выпускника в России был наставник, вы думаете, это помогло бы изменить ситуацию в корне?
Полина: Это большой вопрос, повлияло ли бы наставничество в корне на ситуацию. Да, действительно, появление наставника влияет на жизнь ребёнка. На эту тему проводилось отдельное магистерское исследование в рамках фонда, и было выявлено, что у детей начинает выравниваться общий эмоциональный фон, улучшаются коммуникативные навыки и конфликтная компетентность. Но, поменяло бы это в корне ситуацию, или нет – с научной точки зрения прогнозировать сложно. Надо исследовать.
Бывают ли ситуации, когда выпускники сильно противятся помощи?
Антонина: Если мы говорим о выпускниках детских домов, то за их сопротивлением, как правило, стоит страх неудач и отсутствие опыта самостоятельности. Важно не клеймить выпускника, что он ничего не хочет, а помочь! Вселить в него уверенность, что он сможет, справится! Ведь они к своему юному возрасту прошли большой и сложный путь. Как мне кажется, ощущать рядом плечо и опору на новом жизненном этапе (при выпуске) – это мощная поддержка для наших ребят.
Правда ли, что в отношениях с ребенком главное – не жалеть?
Полина: Жалеть и вправду нельзя. Жалость и сочувствие – это разные вещи. Жалость, это когда: «я такой большой, взрослый, ресурсный, а ты такой маленький, неумелый, у тебя все плохо. И я сейчас взрослый и сильный приду к тебе маленькому и неумелому, чтобы тебя спасать». Жалость даёт ребёнку очень деструктивный посыл, как будто ребёнок сам ни на что не способен. А сочувствие – это как раз про способность эмоционально понять, что чувствует человек и встать на равную ему позицию. Уметь сочувствовать точно должен каждый наставник. Быть эмпатичным и чувствительным к другому человеку и его переживаниям. Но испытывать жалость не стоит, потому что это, как минимум, никак не улучшит социальную адаптацию ребёнка.
Мне кажется, что быть сотрудником благотворительного фонда – это очень тяжелая и благородная работа, но иногда не благодарная. У вас бывает такое, что вам не хватает какой-то отдачи?
Антонина: У меня нет ожиданий, что выпускники, которым я оказала какую-то помощь, придут и скажут «спасибо!» с конфетами и тортами. Для меня радость, что у них что-то получается. Когда ребята иногда обесценивают свои труды, я напоминаю им, что по большей части — это их заслуга. Моя задача была только сориентировать, показать, какие возможности есть. Самой большой благодарностью является для меня видеть, как качество их жизни улучшается, как они все более уверенно начинают стоять на ногах.
Полина: Про отдачу – я работаю не напрямую с выпускниками, а с их наставниками. Во-первых, от взрослых, осознанных, рефлексивных людей, отдачи больше получаешь в любом случае. Во-вторых, напрямую я отдачи не жду. Когда я слышу, что отношения случились, появилась эмоциональная связь между наставником и подшефным, они дружат и помогают друг другу – для меня это сигнал, что наша работа была хорошо выполнена и мне этого более чем достаточно. И в-третьих, у нас очень чуткий, понимающий, поддерживающий друг друга коллектив и это тоже добавляет сил, чтобы справляться с трудностями. Я не считаю, что у нас какая-то сверх сложная работа, просто специфичная. Я думаю, именно она мне и подходит.
Антонина: Да, если говорить про коллектив программы «Наставничество» – это особая атмосфера. И коллектив программы, и сообщество волонтеров – наша сила! Это люди, которые умеют принимать других, которые могут найти слова поддержки даже в самую непростую минуту.
Полина: Если бывает сильно тяжело, можно просто оглянуться и рассмотреть фотографии детей и наставников. И даже если сильно грустно, становится гораздо легче, когда я вспоминаю, какие люди нас окружают, какой путь многие из них прошли, какие результаты получили. Это — лучшая отдача.
Антонина: На этих фото по большей части мои подростки и выпускники. У меня два направления: помимо сопровождения выпускников, я занимаюсь профориентацией ребят из детских домов. На фото как раз запечатлены наши посещения профориентационных мастер-классов. Также есть фотографии с «Клуба выпускников». Там мы встречаемся с ребятами и обсуждаем разные вещи, чему-то учимся, просто общаемся. В последний раз мы приглашали Полину в качестве ведущего. Она нам рассказала о рецептах счастья. Туда выпустившиеся ребята приходили и со своими наставниками. Тренинг прошел на ура, был хороший отклик от ребят.
«Клуб выпускников» – это дружеская встреча, или там проводятся разного рода тренинги?
Антонина: «Клуб выпускников» задумывался мной как место, куда можно прийти и поделиться своими радостями и сложностями, чему-то научиться. Организованное пространство. У ребят периодически появляется запрос: «мы хотим об этом узнать», и я либо сама провожу мероприятие, либо ищу специалиста, который мог бы помочь в той или иной теме. Например, в декабре мы делали коллаж желаний. Было интересно планировать, сделать что-то наглядное. Чуть позже, я подумала, что на наши клубы было бы здорово приглашать еще и старших подростков с их наставниками. Для ребят это также может быть поддерживающим фактором – после выпуска, они знают, что не одни, и их всегда поддержат.
Полина: На таких встречах есть терапевтический эффект от поддержки людей, которые точно тебя понимают, плюс неформальная обстановка.
Наша беседа подходит к концу, и я хотела бы задать последний, завершающий вопрос. Как вы думаете: наставник – это временно или навсегда?
Полина: Наставник находится рядом с ребенком ровно столько, сколько ему потребуется. Мы не можем предугадать сроки, если ребенок ещё находится в детском доме, потому что его может забрать новая семья, или кровная семья восстановится в правах. Это может случиться через пару месяцев, может через пару лет, а может никогда не случиться. С выпускником тоже не всегда понятно. Наставник может подключиться в конкретный сложный момент жизни ребёнка и помочь. На этом отношения могут завершиться. А может эта сложность сплотит их, и они станут друзьями на долгие годы. Предугадать это невозможно.
Антонина: Я сама являюсь наставником и могу сказать, что здесь нет никаких ограничений. Время идёт, меняются жизненные обстоятельства, но, если вы подружились, сколько бы времени ни прошло, вы рады друг другу, и ты всегда отзываешься на сообщения и звонки уже не ребенка, а взрослого человека.
Евгения ШИЛОВА
